Вернуться к списку работ

История Новосибирского научного центра неизменно вызывает повы-шенное внимание историков. Однако при этом в существующей литературе в большей мере отражено его становление и развитие как научно-организационной структуры, как научного сообщества [1]. Гораздо в меньшей степени изучена социально-политическая история научного центра. Академ-городок как определенная система социальных и властных отношений [2], - эта тема, безусловно, заслуживает фундаментального исторического изучения, но в настоящее время в этом направлении сделаны лишь первые шаги [3].

Значительные возможности для исследования социально-политической истории Академгородка дает изучение ряда сложных, «нештатных» ситуаций 1960-1970-х гг. (скажем, событий 1968 г., связанных с фестивалем «бардов» и «письмом 46-ти»). Будучи определенными значимыми вехами в истории об-щественной жизни, подобного рода ситуации идеологического конфликта вместе с тем ярко обнажали «структуры повседневности». Они позволяют рельефно проследить особенности властных отношений, взаимодействие на-учной и партийной иерархии, особенности менталитета научного сообщества и т.д.

Предметом данной статьи являются события, развернувшиеся в Новоси-бирском Академгородке в 1979 г. Они были инициированы тем, что в начале указанного года в Новосибирский обком КПСС и другие партийные инстан-ции поступила обширная записка «О проблеме создания культурно-научного центра в развитие идей Н.К. и Е.И.Рерих» [4]. Ее подписали А.Н.Дмитриев (кандидат физико-математических наук, заведующий лабораторией Института геологии и геофизики СО АН СССР), И.А.Калинин (инженер-наладчик Строи-тельно-монтажного управления № 70), Ю.М.Ключников (редактор Сибирско-го отделения издательства «Наука»), П.П.Лабецкий (художник Института ис-тории, филологии и философии СО АН СССР), Ю.Г.Марченко (кандидат ис-торических наук, научный сотрудник Института истории, филологии и фило-софии СО АН СССР), В.И.Новожилова (инженер Института теоретической физики СО АН СССР).

Данный эпизод до настоящего времени не нашел соответствующего от-ражения в научной литературе и документальных публикациях по истории Но-восибирска и Академгородка, хотя отдельные упоминания о нем имеются [5].

Источником для написания статьи послужили преимущественно докумен-ты партийного делопроизводства – материалы партийных бюро и партийных собраний соответствующих учреждений, документы Советского райкома и Новосибирского горкома КПСС. Разумеется, они дают весьма неполную и тенденциозную версию рассматриваемых событий, тем более что в фондах Государственного архива Новосибирской области, содержащих эти материа-лы, имеются необъяснимые лакуны. Яркий пример – отсутствие в фонде пар-тийной организации Сибирского отделения издательства «Наука» (ф. П-1424) протокола партийного собрания от 21 августа 1980 г. – одного из ключевых документов по «делу» Ю.М.Ключникова.

Переходя к содержательному анализу рассматриваемой ситуации, следует прежде всего принимать во внимание соответствующий исторический кон-текст. Как известно, в конце брежневского периода общественно-политическая и идеологическая жизнь нашей страны характеризовалась «за-стойными тенденциями», носила преимущественно формализованный и офи-циозный характер.

«Диссидентское» движение к этому времени было практически подавле-но, какие-либо активные проявления нонконформизма, свободомыслия были весьма редкими. Все это в полной мере относилось и к Новосибирскому Ака-демгородку, общественный облик которого к этому времени весьма заметно изменился в сравнении с периодом максимальной политической активности научной интеллигенции, пик которой пришелся на 1968 г.

Не удивительно, что инициатива новосибирских энтузиастов учения Н.К.Рериха («Живой этики») стала своего рода уникальным эпизодом обще-ственно-политической жизни конца 1970-х гг. – не только на региональном, но и на российском уровне.

Говоря о содержании упоминавшейся «Записки», следует отметить, что оно в немалой степени выходило за рамки ее основной темы. В сущности, здесь были сформулированы определенные идеи духовного обновления стра-ны на базе синтеза марксизма и «Живой этики». Характерно, что авторы рас-сматриваемого документа выступали с позиций защиты социализма и совет-ского строя.

Здесь не место рассматривать вопрос о теоретической и практической состоятельности «Записки», - с нашей точки зрения она представляет инте-рес прежде всего как одно из немногих проявлений общественно-политической активности того периода.

Весьма показательна реакция на эту инициативу со стороны официальных инстанций разного уровня: после появления «Записки» в Академгородке прошла серия различных разбирательств, где ее основные авторы подверг-лись тем или иным санкциям.

Наиболее обширный комплекс материалов отражает действия партийных инстанций различного уровня в отношении членов КПСС Ю.Г.Марченко и особенно Ю.М.Ключникова. Что касается фактического лидера группы авто-ров «Записки», А.Н.Дмитриева, то разбору его действий посвящено меньшее количество документов, поскольку он не был членом партии.

Основное разбирательство по «делу Дмитриева» состоялось на заседании партийного бюро Института геологии и геофизики СО АН СССР 28 февраля 1979 г. Выступивший на нем секретарь партийного бюро сообщил, что дея-тельность Дмитриева начала рассматриваться после того, как в ноябре 1978 г. г. в ходе бракоразводного процесса одного из сотрудников лаборатории № 151 выяснилось, что Дмитриев «создал какую-то группу, типа секты, которая собирается на квартире Дмитриева, на какие-то семинарские занятия, которые проходят в основном в ночное время». Для выяснения характера деятельно-сти этой группы была создана специальная комиссия.

Согласно информации секретаря партбюро, комиссия установила, что план научно-производственной работы лаборатории выполняется, в ней хо-рошо работает научный семинар, но о деятельности группы комиссия не смогла выяснить суть дела до конца из-за того, что «Дмитриев отказался что-либо рассказать, мотивируя свой отказ тем, что группа якобы занимается сек-ретными научными исследованиями особой важности. Представитель из рай-онного Управления КГБ подтвердил наличие таких работ и не советовал при-влекать внимание к этому вопросу».

Далее секретарь партбюро информировал, что в это же время в обком КПСС и редакцию газеты «Правда» поступило письмо от тестя упоминавше-гося разведенного сотрудника лаборатории, в котором отмечались те же факты: Дмитриев организовал какую-то полурелигиозную группу, которая со-бирается на его и часто в ночное время. В этой группе большинство разведен-ных, а сам Дмитриев имеет две жены. Дальнейшее рассмотрение этого вопро-са партийным бюро и дирекцией Института выявило группу, в которую вошли не только сотрудники лаборатории № 151 Института, но и сотрудники других организаций Сибирского отделения и города. Идеологическая сущность группы была оформлена в Записке «О культурно-научном центре им. Рери-хов», содержащей пропаганду немарксистской идеалистической философии [6].

В ходе последующего обсуждения все члены партийного бюро осудили действия руководителя лаборатории № 151. Тон обсуждения задал директор Института академик А.А.Трофимук. Он, в частности, отмечал: «Группа не бы-ла зарегистрирована, собиралась на квартире Дмитриева. Для ознакомления со стилем семинарских занятий этой группы Дмитриев предоставил мне маг-нитофонную запись одной беседы. Выступление Дмитриева на этом семинаре и весь стиль беседы похожи больше на проповедь, а не на семинар. Сложи-лось впечатление, что эта, так называемая инициативная группа, скорее похо-жа на секту. В магнитофонной записи и Записке «О культурно-научном центре им. Рерихов» есть значительное отклонение в сторону теософии, есть попыт-ки уточнить, развить марксизм-ленинизм путем подключения к нему учения «Живой этики». Таким образом, группа под руководством Дмитриева спо-собствовала проникновению идеалистической буржуазной идеологии. Дея-тельность этой группы сказалась на их морально-бытовом облике. Большая часть членов группы, в том числе и Дмитриев, имеет неблагополучие в семей-ной жизни.

Необходимо строго спросить с А.Н.Дмитриева за его идейное заблужде-ние, за деятельность по созданию группы-секты, за семейные непорядки.

Во всех предыдущих беседах мы убеждали и разъясняли Дмитриеву ошибочность его позиций, предлагали ему отказаться от идеалистической деятельности, наладить семейные отношения, прекратить порочную практику нарушения субординации и обращения сразу в вышестоящие инстанции через голову дирекции, местных партийных и государственных органов. В настоя-щее время наши претензии и предложения такие же. Ошибаться свойственно каждому, но выходить из игры надо без оговорок. Вы пытаетесь оставить се-бе лазейку для продолжения деятельности своей группы. В действительности всю эту деятельность надо прекратить»[7].

Ряд выступавших в прениях членов партийного бюро предлагал принять в отношении заведующего лабораторией № 151 «не только моральные, но и административные меры» [8].

На этом фоне в известной мере примирительно прозвучало заключитель-ное выступление А.А.Трофимука: «Дмитриев злоупотреблял своими служеб-ными обязанностями и вовлек в кружок сотрудников своей лаборатории «…» не последовал нашим советам и не отрегулировал свои семейные дела. Теперь важно, чтобы он осознал свои ошибки, честно их признал, прекратил свою идеалистическую деятельность и работу группы. Мы желаем, чтобы Дмитриев искренне и честно признал свои ошибки, что вся эта деятельность будет пре-кращена» [9].

По итогам рассматриваемого обсуждения было принято решение партий-ного бюро, где отмечалось, что руководитель лаборатории № 151 организовал группу «Живой этики», которая имела идеалистическую идеологическую на-правленность, занималась в основном изучением философского наследия Н.К. и Е.И.Рерихов, провозгласив эту систему взглядов своим философским ми-ровоззрением; вовлек в эту группу сотрудников возглавляемой им лаборато-рии«…» злоупотребив тем самым своим служебным положением«…» прово-дил нерегламентированные планами научно-исследовательских работ экспе-рименты по парапсихологии и биоволновым измерениям». Далее отмечалось, что «членами группы была составлена записка «О проблеме создания куль-турно-научного центра в развитие идей Н.К. и Е.И.Рерих», в которой авторы, прикрываясь именем Рерихов, сформулировали идеологическую платформу группы, идущую вразрез с философией диалектического материализма». На-конец, было подчеркнуто, что «имеются отклонения от нормальной семейной жизни и распад семей у пяти сотрудников лаборатории».

В соответствии с этим партийное бюро постановило «Осудить создание группы по изучению так называемой «Живой этики», рекомендовать«…» пре-кратить деятельность этой группы, стоящей на немарксистских идеалистиче-ских позициях». Помимо прочего партийное бюро рекомендовало дирекции Института «рассмотреть вопрос о целесообразности продолжения работ, про-водимых «…» в лаборатории логико-математических методов обработки гео-логической информации по парапсихологии и биоволновым процессам, не стоящих в планах научных исследований института«…» [10].

Указанное решение партийного бюро Института геологии и геофизики было рассмотрено и одобрено на заседании бюро Советского райкома КПСС 13 марта 1979 г. [11].

Продолжение рассматриваемых событий прослеживается в ряде после-дующих документов партийного делопроизводства, в частности, в отчетном докладе партийного бюро на отчетно-выборном собрании партийной органи-зации Института геологии и геофизики СО АН СССР 24 октября 1979 г. По-мимо повторения ранее прозвучавших критических оценок, здесь было сооб-щено, что руководитель лаборатории № 151 снят со своей должности [12].

Из числа авторов «Записки» И.А.Калинин был единственным, действия которого разбирались за пределами Академгородка – в соответствии с местом его производственной деятельности. 6 марта 1979 г. бюро Дзержинского рай-кома КПСС рассмотрело его персональное дело. В его решении по этому по-воду, в частности, указывалось: «Подписавшись под данной Запиской, Кали-нин И.А. тем самым заявил об отходе от марксизма-ленинизма, что не совмес-тимо с пребыванием в рядах Коммунистической партии. Поэтому партийная организация треста «Химэлектромонтаж» справедливо исключила его из чле-нов КПСС. Однако после обсуждения поступка Калинина в партийной орга-низации и неоднократных личных бесед с ним коммунистов он написал заяв-ление на имя райкома КПСС, в котором признает идеологические отклонения записки от марксизма-ленинизма, а также заявляет, что безотлагательно возь-мется за глубокое изучение философских произведений Маркса, Энгельса, Ленина и просит оставить его в партии». В связи с этим бюро райкома реши-ло ограничиться вынесением И.А.Калинину строгого выговора с занесением в учетную карточку [13].

Наиболее длительное разбирательство выпало на долю Ю.М.Ключникова ввиду особого упорства этого члена КПСС в отстаивании своих неортодок-сальных воззрений.

Первое из серии этих мероприятий, заседание партийного бюро Сибир-ского отделения издательства «Наука», имело место 8 февраля 1979 г. Как и в Институте геологии, члены партбюро издательства единодушно осудили со-автора «Записки». Помимо указаний на несоответствие положений «Записки» марксизму-ленинизму, приводился еще ряд аргументов, В частности, секре-тарь партбюро заявил, что «данный факт является проявлением идеологиче-ской диверсии со стороны империализма и сионизма – в частности» [14].

В результате члены партбюро единогласно проголосовали за исключение Ю.М.Ключникова из партии «за нарушение Устава КПСС, выразившееся в от-ходе от марксизма-ленинизма, за кружковщину и непризнание допущенных ошибок». Вторым пунктом постановления бюро записало: «Предложить ди-рекции рассмотреть вопрос о возможности использования т. Ключникова на работе в издательстве в должности редактора общественно-политической ли-тературы» [15]. В переводе с бюрократического языка это означало рекомен-дацию об увольнении редактора.

Дальнейшее обсуждение персонального дела Ключникова развернулось на партийном собрании издательства 22 февраля того же года. Все его участ-ники активно осуждали своего коллегу за отступления от марксистской идео-логии. Кроме того указывали на недостатки в его работе в качестве редактора (недисциплинированность, невнимательность при редактировании текстов). Было вынесено два предложения – об исключении из партии и о вынесении строгого выговора с занесением в учетную карточку, однако ни одно из этих решений при голосовании не набрало достаточного количества голосов.

Далее в ходе этого мероприятия имела место весьма необычная ситуация: собрание было прервано и члены партбюро удалились на свое заседание. Сек-ретарь партбюро объявил: «Сложилась обстановка такая на собрании, что большинства при голосовании об исключении Ключникова из рядов КПСС, как это решило наше бюро, мы не соберем. Предлагается изменить формули-ровку решения бюро и объявить т. Ключникову Ю.М. строгий выговор с за-несением в учетную карточку за отклонение от требований Программы и Ус-тава КПСС по идеологическим вопросам» [16]. После того как четверо из шести членов бюро поддержало этот вариант, партийное собрание было про-должено и утвердило новое предложение партийного бюро.

Возможно, в таком повороте событий сказались и другие факторы. Не-которые основания для этого дает выступление одного из членов парторгани-зации издательства на последующем партийном собрании 25 октября 1979 г. Он заявил, что его «возмутило» поведение секретаря партбюро на собрании по «делу Ключникова»: «15 минут он говорил об исключении, потом на него «надавил райком», и он стал говорить по-другому» [17].

Оценивая правдоподобность такого обвинения, нельзя исключать, что партийные органы не стремились к обострению идеологического конфликта, можно сказать, занимали примиренческую позицию. Как показывает ранее приведенный пример И.А.Калинина, в случае «раскаяния» вполне можно бы-ло ограничиться относительно мягким наказанием. Помимо прочего, такая позиция партийных органов, видимо, диктовалась нежеланием «выносить сор из избы», создавать у вышестоящих инстанций впечатление о неудовлетвори-тельной идеологической ситуации на подведомственной им территории.

Дальнейший ход событий по «делу Ключникова» выглядел следующим образом. В июне 1980 г. он подал заявление о снятии взыскания. О после-дующем можно судить по решению бюро Советского райкома КПСС от 23 сентября 1980 г.: «Первичная партийная организация Сибирского отделения издательства «Наука» решением от 21.08.80 г. просила райком партии снять с т. Ключникова Ю.М. строгий выговор с занесением в учетную карточку«…» Партийная комиссия решила поддержать просьбу партийной организации, но на бюро райкома выяснилось, что т. Ключников Ю.М. до конца правильных выводов не сделал, по отдельным вопросам по-прежнему придерживается идеалистических взглядов, противоречащих принципов марксистско-ленинской философии». В связи с этим бюро райкома решило: «В просьбе партийной организации о снятии взыскания с т. Ключникова Ю.М. отказать. Указать партийной организации Сибирского отделения издательства «Наука» на формальный подход при рассмотрении персонального дела Ключникова Ю.М.» [18]

Прошел еще почти год и опальный редактор вновь попытался снять с се-бя партийное взыскание. О том, к чему это привело, можно судить по прото-колу заседания бюро Советского райкома КПСС от 1 декабря 1981 г. Там от-мечалось: «В связи с тем, что Ключников Ю.М. не сделал для себя должных выводов, его идейные воззрения остались такими же, в снятии партийного взыскания ему было отказано. Более того, было предложено рассмотреть во-прос на общем собрании о пребывании Ключникова Ю.М. в рядах КПСС, учитывая, что Ключников Ю.М. за время с марта 1979 г., данное ему для об-думывания своего отношения к марксистко-ленинской идеологии, не изменил своих взглядов в отношении теории «Живой этики», а также философских по-ложений Н.К.Рериха, Е.Блаватской, по-прежнему придерживается идеалисти-ческих взглядов, противоречащих принципам марксистско-ленинской фило-софии. Увлечение «Живой этикой» и другими произведениями «восточной мудрости» не могло не сказаться отрицательно на производственной деятель-ности Ключникова Ю.М. За последнее время т. Ключников Ю.М. стал пре-небрежительно относиться к работе«…» При рассмотрении персонального дела на бюро и партийном собрании т. Ключников Ю.М. вел себя нетактично, грубил и допускал оскорбления в адрес коммунистов«…» Партийное собра-ние решило исключить т. Ключникова Ю.М. из членов КПСС» [19].

Бюро райкома утвердило это решение, вскоре после чего Ключников был уволен со своей скромной должности редактора. Однако далее дело приняло неожиданный оборот, что вновь подтверждает ранее высказанное предполо-жение о неоднозначной позиции различных партийных инстанций, их нежела-нии чрезмерно обострять идеологический конфликт.

Этот энтузиаст «Живой этики» обратился с апелляцией в Новосибирский горком КПСС, которая и была рассмотрена на заседании бюро горкома 11 ян-варя 1982 г. В решении данного партийного органа были повторены все ранее высказанные обвинения, в том числе и в «нетактичном поведении». В качест-ве наиболее нетерпимого примера последнего сообщалось, что Ключников «на вопрос члена бюро Советского райкома КПСС, доктора наук, ныне чле-на-корреспондента Академии наук СССР т. Накорякова ответил оскорблени-ем, назвал его «научным мракобесом».

Однако после всех этих обвинений бюро горкома постановило: «Прини-мая во внимание заявление т. Ключникова Ю.М. на бюро горкома об осужде-нии своего неправильного поведения и заверения, что он твердо стоит на марксистско-ленинских позициях, а также учитывая его обещание впредь тру-диться добросовестно и активно выполнять партийные обязанности, во изме-нение постановления бюро Советского райкома КПСС от 1 декабря 1981 г. восстановить Ключникова Ю.М. членом КПСС с сентября 1959 г., указав ему на неправильное, нетактичное поведение в партийной организации и на бюро райкома КПСС» [20].

В какой-то мере по сходному сценарию проходило также весьма затя-нувшееся разбирательство персонального дела Ю.Г.Марченко. В феврале 1979 г. на партийном собрании Института истории, филологии и философии ему был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку [21].

Через год с небольшим на партийном собрании Института в мае 1980 г. рассматривался вопрос о снятии этого взыскания. Следует отметить, что к тому времени Марченко был уволен из Института (за невыполнение плана на-учной работы) и к моменту собрания был безработным. Созданная для рас-смотрения этого вопроса комиссия под председательством доктора фило-софских наук В.В.Целищева высказалась против снятия выговора. В ходе соб-рания большинство его участников также были настроены весьма негативно.

Из всех участников собрания за снятие взыскания высказался только доктор философских наук В.И.Бойко, который сказал: «У Марченко Ю.Г. нет махрового идеализма, есть заблуждения. Вношу предложение снять партийное взыскание».

Казалось дело было предрешено, и тут вдруг неожиданно подал голос директор Института академик А.П.Окладников. Он сказал: «Проблема слож-ная, человеческая, решить ее не просто. Марченко получил свое за невыпол-нение плана – он не работает в Институте. Он мог бы нас обмануть, но он не скрыл колебания, свои сомнения. Он старался решить проблему, марксист ли он? Это делает честь ему как человеку – готовность идти на жертву ради идеи, даже если она неправильна.

Поиск в этом направлении не есть зло. В самом процессе размышления о сложности человеческой природы есть много привлекательного. За честное признание ошибок, за порядочность его обвинять нельзя. Я считаю, что лучше не подталкивать человека в пропасть, не обрывать его связи с партией, а помочь ему исправиться. Задача партбюро и парторганизации - способст-вовать просвещению Ю.Г.Марченко. Нужно дать ему возможность творче-ской работы в школе, в университете, техникуме и т.д. Хорошо, что комиссия нашла мужество решить вопрос не однозначно. Решается судьба человека и очень важно решить ее правильно». В ходе состоявшегося после этого голо-сования было принято решение о снятии взыскания (41 голос против 13) [22].

Таким образом, рассмотренные материалы оставляют неоднозначное впечатление о повседневной общественной жизни Новосибирского научного центра в конце «застойного периода». Бесспорно, особенности профессио-нальной деятельности, уровень образования и квалификации научного сооб-щества определяли его общественную активность. Широкий кругозор, разно-образные общественные интересы делали ученых Академгородка одной из наиболее активных общественных групп.

Вместе с тем, рассматриваемые документы позволяют проследить опре-деленные тенденции консерватизма, характерные как для советского общест-ва того периода в целом, так и на «микроуровне».

Примечания 1. См. напр.: Артемов Е.Т. Формирование и развитие сети научных учре-ждений АН СССР в Сибири. 1944-1980 гг. Новосибирск,1990; Водичев Е.Г. Путь на восток: формирование и развитие научного потенциала Сибири. Но-восибирск,1994. 2. Общую постановку этих проблем см.: Дорошенко В., Коршевер И., Ма-тизен В. Новосибирский научный центр: есть ли стратегическая альтернатива? // Отечественные записки. 2002. № 7. С. 259-272. 3. Одна из первых работ, содержащих значительный материал об общест-венно-политической истории Академгородка: Борзенков А.Г. Молодежь и по-литика: возможности и пределы студенческой самодеятельности на востоке России (1961-1991 гг.). Ч. 1-2. Новосибирск,2002. 4. Данный документ опубликован в кн.: Аникина О.Е. Под небом Уймо-на. Очерки истории строительства музея Н.К.Рериха. Новосибирск,2002. С. 189-206. 5. См.: Ключников Ю.М. Белый остров. М.,2000. С. 6, 594; Новониколаев-ская губерния – Новосибирская область. 1921-2000. Хроника. Документы. Новосибирск,2001. С. 257. 6. ГАНО. Ф. П-5430. Оп. 1. Д. 21. Л. 14-15. 7. Там же. Л. 16. 8. Там же. 21. 9. Там же. Л. 23. 10. Там же. Л. 25-26. 11. Там же. Ф. П-269. Оп. 18. Д. 3. Л. 35. 12. Там же. Ф. П-5430. Оп. 1. Д. 21. Л. 225. 13. Там же. Ф. П-44. Оп. 23. Д. 4. Л. 126. 14. Там же. Ф. П-1424. Оп. 1. Д. 26. Л. 113. 15. Там же. Л. 115-116. 16. Там же. Л. 118. 17. Л. 61. 18. Там же. Ф. П-269. Оп. 18. Д. 16. Л. 45 19. Там же. Оп. 22. Д. 10. Л. 33-34. 20. Там же. Ф. П-22. Оп. 40. Д. 10. Л. 15-17. 21. Там же. Ф. П-5415. Оп. 1. Д. 41. Л. 33. 22. Там же. Д. 42. Л. 64.

Вернуться к списку работ