Вернуться к списку работ

Имя человека представляет собой весьма богатый материал для исследования. Являясь неотрывной частью культуры, тенденции именования позволяют выявить степень традиционности общества или государства, подчеркнуть моду, веяния и настроения в нём, отношение населения к тем или иным политическим и даже экономическим изменениям.

Одним из ключевых понятий при исследовании имени собственного является «антропонимическая модель». На сегодняшний день антропонимическая модель китайского имени выглядит следующим образом: на первом месте стоит фамилия (наследственное имя), а за ней следует собственно имя (индивидуальное или личное имя). Индивидуальное имя китайца обычно состоит из двух слогов, реже – из одного. В некоторых районах Китая до нашего времени сохранился обычай смены имени со временем. Широко распространена привычка давать ребёнку «молочное имя», имя-оберег от злых духов и несчастий (жу-мин) [1] Иногда у детей бывали и юношеские псевдонимы. При поступлении на службу человеку давали второе имя – цзы, а также сам человек имел право выбрать себе псевдоним – хао [2]. Вышеперечисленные факты касаются в основном только мужских имён, женщины выбирали себе псевдонимы только если занимались литературным творчеством, данное явление, естественно, не могло носить массового характера.

В китайском имени возможно любое сочетание иероглифов, процесс именования не ограничен определёнными антропонимическими формантами. Следовательно, возможна практически любая синтаксическая связь между составляющими имени.

Тем не менее, исследование системы имён показало, что есть некоторые приоритеты в организации синтаксической связи между иероглифами женских имён. Большая их часть является атрибутивной конструкцией. Свободная вариативность огромного количества иероглифов достаточно надёжно исключает появление полных тёзок. Вследствие особенностей китайского языка понятие «тёзка» не будет предполагать схожесть в звучании имён, как в европейской традиции. Тёзками в китайской антропонимической системе можно считать двух или нескольких людей, имена которых совпадают и по звучанию, и по написанию, и по значению.

Выбор имени в китайской культуре предполагает учет двух факторов. Первый из них – это неоднозначность в трактовке того или иного иероглифа, так как некоторые иероглифы китайского языка имеют более десятка значений, соответственно, и имена, обозначаемые такими иероглифами, могут иметь больше одного значения и выглядя и звуча одинаково, иметь разный смысл. Интерпретация смысла имени имеет первостепенное значение, в то время как благозвучие является лишь желательным условием при выборе имени.

Второй фактор - фамилия - влияет, в первую очередь, на выбор односложных имён. Она обязательно должна тем или иным образом сочетаться с личным именем, образовывать с ним некое смысловое, образное или иное единство. Таким образом, фамилия может помочь в трактовке имени, в понимании его смысла и отдалить от понятия «тёзка» два внешне (по звучанию, по написанию) похожих имени. Таким образом, в китайской антропонимической модели наследственное имя (фамилия) и личное имя способны влиять друг на друга и составлять определённую смысловую целостность друг с другом.

Различия в именовании мужчин и женщин прослеживаются практически с самого возникновения традиции именования, которая существовала уже в 6-5 вв. до н.э [3]. В отношении наследственного имени прослеживается яркое различие между мужчинами и женщинами. Наследственное имя мужчины – ши, женщины – син. Син имело два основных отличия от ши. Во-первых, син неизменяемо на протяжении поколений, в отличие от ши, которое могло меняться. Что касается мужского личного имени, то оно стояло на втором месте после наследственного имени, причём личных имён у мужчин, как правило, было несколько. Первое из них давалось при рождении, второе – при «совершеннолетии». Наследственное имя женщин, в отличие от мужчин, стояло на втором месте, в то время как на первом находилось ши мужа. До замужества имени у женщины как такового не было, а было лишь прозвище, обозначающее её относительный возраст среди детей в семье. В наше время замужняя женщина сохраняет своё син, после которого стоит личное имя женщины.

При составлении китайских имён практически каждый раз происходит онимизация апеллятива – процесс, при котором имя нарицательное становится именем собственным. Если в европейской традиции онимизация апеллятива, произошедшая когда-то, повторяется нескоро и чаще всего под воздействием каких-либо социальных изменений, то для китайской антропонимической традиции это не только древнейший, но и до сих пор самый естественный способ составления имени. При именовании девочек не только составляется имя как таковое, но и формируется определенный художественный образ.

Лингвисты выделяют особое понятие – язык для специальных целей – ЛСП [4]. Язык для специальных целей – своеобразный набор лексических единиц для обозначения понятий и предметов определённых отраслей знания, наиболее характерных оборотов речи, составляющих известную подсистему национального языка. Слова специальной лексики имеют в общей лексике иное содержание, иной объём значения, иную сферу применения. Исследуя китайскую антропонимическую систему, можно говорить об особом виде ЛСП в женских именах.

Формирование женского личного имени произошло несколько позднее, чем формирование мужского. Ориентировочный период времени – между 6 в. до н.э. и рубежом нашей эры. Безусловно, подобная датировка очень расплывчата, но и она позволяет увидеть тот исторический фон, на котором складывалась, в том числе, и современная система личных женских имён. Обычай давать женщине личное имя, не прозвище и не сочетание наследственного имени с наследственным именем мужа, сформировался полностью в эпоху Хань, в этот период времени можно говорить об определённых изменениях в общественных отношениях, в общественном сознании китайцев, так как прослеживается изменение отношения к женщине. Если ранее женщину стремились лишь каким-то образом определить, что свойственно именам в целом на первоначальной стадии их возникновения и развития, то теперь женщину пытаются выразить в её имени. В зависимости от того, каким образом, какими средствами происходит это выражение женщины и женского в имени, можно сделать определенные наблюдения о взглядах на роль и место женщины в китайском обществе.

Женщина стала играть более важную роль в обществе, заслужив тем самым право на ношение личного имени. В самом начале своего формирования имя для женщины было практически привилегией. Семантика женского имени в самом начале своего развития испытала на себе две различные линии влияния. Первая из них – патриархальные установки, предписывающие женщине всегда и во всём оставаться женщиной именно в более раннем, «доименном» смысле, т.е. представительницей иного по отношению к мужчине мира. Использование слов, обозначающих конфуцианские добродетели, характерно для мужских имён и крайне редко для женских. Однако, неправильным было бы отрицать наличие в именах женщин характеристик добродетели. В женских именах используется совершенно другой набор качеств.

В китайской антропонимической системе можно выделить в две большие группы женских имен. Первая – имена, заключающие в себе набор характеристик, их можно назвать именами-пожеланиями. Учитывая все особенности перевода с китайского языка на русский, такие имена можно переводить либо однородными прилагательными, либо однородными существительными. К таким именам будут относиться имена, переводящиеся на русский язык как «красивая и привлекательная», «красивая и честная», «красивая и цветущая», «мягкая и прекрасная», «добрая и прекрасная». В этой группе имен основными составляющими являются категории красоты, далее – категории мягкости и нежности, далее – доброты, честности и т.п.

В китайской антропонимике используется много иероглифов со значением «красивый, красота». Важно отметить, что практически все иероглифы со значением «красота» имеют ещё один смысл – как правило, также положительный. Дополняя иероглиф со значением «красота» неким параллельным значением, китайцы либо считают недостаточной красоту как таковую, без каких-то моральных или иных дополнений, либо отождествляют одно с другим. Например, в имени Сюмэй первый слог (в китайском написании – первый иероглиф) имеет два значения. Первое – «красивый, изящный». В русском языке эти прилагательные нельзя назвать синонимами, в китайском языке они являются фактически одним и тем же словом. Есть и второе значение – «талантливый, способный». В единстве своих значений иероглиф можно трактовать как «красота и талант взаимосвязаны, и не бывает одного без другого». Включённый в состав имени, этот иероглиф выступает и как пожелание девочке вырасти красивой, и как следующая «в тени» этого пожелания надежда на то, что красота её будет полной. То же самое можно сказать и об иероглифе шу – первое его значение «красивый», второе – «милый, добрый». Способ интерпретации в данном случае аналогичен. Второе значение морфемы мэй (красивый, привлекательный) – «льстить, угождать», которое говорит скорее о назначении красоты.

Итак, обозначения красоты в китайских именах помогают понять, что само по себе понятие «красота» в китайской культуре весьма объёмно, неоднозначно, оно несёт за собой помимо эстетической составляющей ещё и моральную, в именах обе этих составляющих неотделимы.

В женских именах красота выступает как доминирующая по сравнению со всеми прочими категориями, которые могут находиться в составе лексического значения имени.

Достаточно распространена в системе женских имён категория «мягкость, нежность». В этом случае также стоит говорить о неполноте перевода имени русским «мягкий», т.к. тактичный, вежливый, уступчивый – все эти смыслы изначально включены в значение иероглифов со значением «мягкий».

Следующая составляющая специальной лексики (ЛСП) в словаре женской антропонимики – категория доброты. Иероглифы с таким значением могут сочетаться в именах с такой морфемой, как мань, имеющей двоякий перевод – «мягкий» и «долгий, протяжённый». Таким образом, к. доброте также прикрепляется ряд пожеланий – женщина должна быть не только «мягкой и доброй», но и «доброй продолжительное время», «всегда доброй».

Вторая большая группа, которую можно выделить в списке имён – это имена-образы. В женских именах в большом количестве представлены названия птиц, цветов, деревьев, драгоценностей и явлений природы.

Понятие «драгоценность» очень часто встречается в женских именах. В данном случае имеется в виду китайское слово чжень. При выборе имени под «драгоценностью» подразумеваются присущие ему качества - красота, богатство и долговечность.

Достаточно часто применяется слово «самоцвет», которое имеет смежное значение «великолепный, блистательный, чудесный». Таким образом, за образом самоцвета скрыто понятие блеска, шика, роскоши, богатства. Используется и слово «лучшая яшма, прекрасный самоцвет». Давая имя со значением «неотшлифованный драгоценный камень», подразумевается простота, непосредственность, естественность. Называя девочку «жемчужиной» чжу, пытаются подчеркнуть редкость, исключительность, превосходство, а также сокрытые, как жемчужина в ракушке, внутренние достоинства. Существуют и более «претенциозные» образы – например, «сокровище, чистое золото».

Иероглиф ин, часто применяемый как составляющая часть имени женщины, имеет значение «прозрачный драгоценный камень, сияющий, сверкающий». Помимо красоты, блеска, богатства, этот образ предполагает искренность и чистоту обладательницы имени.

В образе драгоценных и полудрагоценных камней сокрыта та же категория красоты, но, происходящая из художественного образа, она трактуется как красота эстетическая и красота этическая, подразумевающая определённый набор моральных качеств, которые, по мнению китайцев, наиболее важны для красивой женщины. Кроме того, в образе вечно сияющего самоцвета заключено пожелание вечности этой красоты – долголетия, а также пожелание богатства.

Образы природы в именах представлены многообразием названий растений, птиц, животных, явлений природы.

Среди обозначений растений в именах можно выделить розу, жасмин, ряску, лотос. У каждого из этих образов есть своё особое место в китайской культуре, каждый из них достоин специального внимания как особое проявление женского начала в имени, как особый художественный поэтический образ. Они достаточно часто в именах сплетаются не только с определениями красоты, но и с названиями времён года. Особенно часто употребляются весна и осень. Весна – как символ свежести, обновления, чистоты, юной непорочной прелести. Осень – как символ красоты зрелой, символ плодородия, основного, в представлении китайцев, женского назначения - деторождения.

Кроме того, в именах встречаются иероглифы со значением «облако», «туман», «дымка», а также названия музыкальных инструментов (лютня). Интересно и применение морфемы «вино» в женских именах.

Наиболее показательным примером при рассмотрении семиотики имён и отражения в них традиционных представлений китайцев о женском идеале является иенроглиф цзюнь. Морально-этическая категория цзюнь получила огромное распространение благодаря конфуцианскому определению цзюнь цзы, подразумевающему определённый набор добродетелей. Перевод термина некоторыми исследователями, звучащий как «благородный муж», исключает возможность принадлежности термина женщине. Наличие женских имен, в которых довольно часто встречается иероглиф цзюнь, позволяет предположить, что и к женщине данная категория применима. С одной стороны, иероглиф можно перевести как «муж, супруг», и тогда в имени читается пожелание девочке удачного замужества, добродетельного супруга. Но существует и второе значение иероглифа – «мать, жена». Таким образом возможно выделить и основные параметры добродетели для женщин в традиционных представлениях китайцев – это предназначение женщины быть супругой и матерью, и женщина настолько добродетельна, насколько она выполняет своё предназначение.

Данный вывод подтверждается и значениями других имен Например, имена, одна из частей которых имеет значение «беременная, забеременеть». Этот факт не только говорит, что уже при рождении девочки её родители задумываются о том, что ей предстоит быть матерью, но указывает на то, что желая дочери быть матерью, родители желают ей быть добродетельной.

Таким образом, женские имена в китайской антропонимической системе занимают особое место. В женских именах отражаются представления китайцев о женщине не только как об отличном от мужчины существе, но и о субъекте, оценивающемся в других, особых категориях, которые и представлены в женских именах. Имя не придумывается – оно составляется, формируется. Обоснованием такого заявления может служить повторяющийся, хотя и достаточно обширный, набор иероглифов и образов, которые заключены в женских именах. Этот набор можно считать лексикой для специальных целей. Целью же является «хорошее» имя – имя, которое хорошо звучит, красиво пишется и содержит в себе «правильный» информативный посыл – художественный образ женщины, воплощённый в той или иной форме. Немаловажно при этом отметить, что и здесь наблюдается «ответная реакция» образа. Не только девушка ассоциируется с ряской, но и ряска, в свою очередь, ассоциируется с девушкой.

В женской антропонимической системе традиции более определённые, они более чётко и узко очерчены по сравнению с мужской. Женщина рассматривается как носитель красоты. Красоты как эстетической, внешней, так и этической, внутренней. Эти два рода красоты сплетаются воедино не только в имени женщины, но и в отдельных иероглифах. Красота для китайской культуры – это абсолютно универсальная категория. Китайцы не видят (вернее – не придают большого значения) различия между красотой драгоценного камня, красотой лотоса и красотой женщины. И в тех, и в других они склонны искать ещё и внутренние качества – искренность, постоянство, нежность, мягкость, преданность, простоту.

Такие понятия, как жена и мать, находящие самое прямое отражения в именах женщин, составляют особую, «женскую» категорию добродетели. Таким образом, анализ женской антропонимической модели позволяет сделать выводы о синтезе категорий добра и красоты в женском имени.

Примечания 1. 1. Крюков М.В., Решетов А.М., Китайцы // Системы личных имён у народов мира. М.,1986, стр 164. 2. Там же, стр. 165 3. М.В. Крюков «Китайские фамилии: как и когда они возникли?» // Этнография имён. М., 1971, стр. 35 4. Теория и методика ономастических исследований, М., 1986, стр. 32-33

Вернуться к списку работ